Велижское дело — громкий судебный процесс в 1823-1835 гг. в отношении группы евреев из посёлка Велиж (ныне Смоленская область, ранее Витебская губерния), которые были обвинены по ложному доносу в убийстве с ритуальной целью.

Данное дело рассматривается в качестве одного из самых известных в истории российского судопроизводства ложных обвинений евреев в ритуальных убийствах. Возникшее в 1823-м году (в мае), оно завершилось в январе 1835 года. К данному времени из-за многочисленных неподтверждённых обвинений против евреев император Александр I отдал распоряжение о невозбуждении против евреев обвинений по типу кровавого навета. Однако именно по навету властями арестованы 40 человек из числа велижских евреев. Им пришлось отсидеть по причине ложных обвинений в ритуальном убийстве 9 лет. Четверо из арестованных по этому обвинению за время ареста умерли в заключении. Обвинение активно поддерживалось генерал-губернатором князем Смоленской губернии Николаем Хованским. Заслуги по разоблачению навета принадлежат в первую очередь председателю департамента гражданских и духовных дел Госсовета графу Николаю Мордвинову. Его заслуги настолько очевидны, что велижские евреи ввели в одну из своих молитв дополнительный стих: «И да будет Мордвинов помянут к добру».

Суть Велижского дела сводилась к следующему.

22 апреля 1823 г. в городке Велиже двое детей, трёхлетний Федор и четырёхлетняя Авдотья, решили после обеда поиграть на улице. Домой, однако, вернулась только Авдотья. Матери она сказала, что оставила брата на мосту и больше его не видела. Несколько дней спустя тело мальчика обнаружили в лесной чаще на окраине города. Погиб ребёнок от множественных ножевых ран. Вскоре по городу поползли слухи о том, что мальчика убили евреи во время проведения религиозного ритуала. Представление о том, что евреи убивают христианских детей, чтобы добавить их кровь в мацу, которую готовят к Песаху, было распространено начиная со Средневековья. Все обвинения изначально строились на показаниях местной нищенки и пьяницы Марии Терентьевой и не совсем психически здоровой местной ворожеи Анны Еремеевой.

В начале следствия и позже на заседании суда Терентьева показала, что в день исчезновения ребёнка она видела, как его вела за руку еврейка. А Еремеева, якобы, в процессе гадания увидела, что ребёнок находится в доме местных зажиточных евреев. На основании этих показаний и начались аресты. Не имея улик, велижский суд передал дело в Витебский губернский суд, который постановил оставить привлечённых по делу евреев «без всякого подозрения», а Терентьеву присудил к церковному покаянию «за блудное житие».

Тем не менее, группа антисемитов при поддержке генерал-губернатора Белоруссии князя Хованского продолжала настаивать на возобновлении дела.

В 1825 г. император Александр I приказал возобновить следствие по Велижскому делу. Терентьева была арестована; на этот раз она показала, будто лично участвовала в ритуальном убийстве мальчика. И указала ещё на двух христианок, служивших прислугами у евреев, которые якобы тоже были соучастницами этого преступления. Хотя все три противоречили одна другой и самим себе, власти арестовали более 40 велижских евреев. В этот раз ещё несколько местных жителей из числа выкрестов (крещёных евреев) тоже дали показания, но и они, как выяснилось позже, были ложными.

Эти «свидетели» либо хотели выслужиться перед властями, либо просто из личной неприязни хотели опорочить обвиняемых. Один из них, Грудинский, даже представил следственной комиссии рукопись на иврите, которая будто бы описывала ритуальный обряд, сопровождавший убийство христианских детей. Но суд быстро выяснил, что навет не имеет никакого основания и что рукопись, представленная данным «свидетелем», описывала правила ритуального убоя скота и птицы.

Грудинский по решению суда отдан в солдаты, а следствие в 1830 г. передано в Сенат, а затем в Государственный совет.

В январе 1835 г. Государственный совет постановил прекратить дело и освободить обвиняемых от суда и следствия. Терентьева и другие лжесвидетели сосланы в Сибирь.

Велижское дело вновь пробудило в темных массах веру в ритуальные убийства, якобы совершаемые евреями.

Император Николай I, утверждая своей резолюцией решение Государственного совета, счёл нужным заметить, что он не убежден в невиновности евреев.

Многим современным гражданам России сейчас трудно понять суть этого процесса.

Следует помнить, что в то время юридически образованных людей в Российской империи было очень мало, да и то по большей части в аристократической среде. Контроль над судами в ту пору был сосредоточен в руках губернаторов, а и сами суды находились под сильным влиянием администрации. Дела разрешались исключительно на основании документов; приговоры выносились по чисто формальным основаниям; производство тянулось десятилетиями. А евреи, особенно исповедующие иудаизм, к тому же были серьёзно ущемлены в гражданских правах. Взять, к примеру, указ о черте осёдлости для евреев, действовавший с 1794 по 1917 гг. Согласно ему, в Российской империи для евреев существовали границы территорий, за пределами которых им запрещалось постоянное жительство.

Были, конечно, исключения, в которые в разное время входили, например, купцы первой гильдии, лица с высшим образованием, отслужившие рекруты, ремесленники, приписанные к ремесленным цехам и другие, «полезные» для местных властей граждане империи, исповедующие иудаизм.

Черта оседлости охватывала специально оговорённые населённые пункты городского типа — местечки (в сельской местности проживание не дозволялось) значительной части Царства Польского, Литвы, Белоруссии, до 1887 г. — Области Войска Донского, Латгалии, которая была частью Витебской губернии, а в южных губерниях Российской империи. Именно на этих территориях давление на иудеев со стороны местного православного священства и простого люда, крестьян, городских ремесленников, небогатых мещан, было сильно, да и еврейские погромы имели место быть. Поэтому предвзятое отношение следствия на первоначальных этапах и первых судебных инстанций являлось реалией той эпохи. Но, несмотря на давление националистических кругов, суд оправдал обвиняемых.

Велижское дело на несколько десятилетий стало поводом для проведения различных исследований, а также исходной точкой для создания ряда литературных произведения. Так юношеская трагедия Михаила Лермонтова «Испанцы» написана под впечатлением от прочтения официально опубликованных материалов Велижского дела. В «Испанцах» Лермонтов выступил с оправданием еврейского народа, изображая его морально чистым и душевно возвышенным, несмотря на жестокие унижения. Так же расследование Велижского дела подробно описано в «Записке о ритуальных убийствах» Владимира Ивановича Даля.